Ветви еще покачивались, стряхивая капли воды, они явно только что за кем-то сомкнулись. Я почти уверился в своих подозрениях. Кто-то смотрел на меня. Кто-то, кто сейчас растворился в мокрой тяжелой хвойной зелени. Стланик рос, казалось, непролазной стеной, но я уже знал, что стоит только найти тропинку и раздвинуть податливые ветви, - и перед тобой проход куда-то во вне, на совсем иную полянку, со своим собственным камнем посередине или чуть в стороне, или вовсе без камня, но главное, этот лабиринт весь состоял из таких соприкасающихся полянок, и их белый мох меня не обманывал. Я знал, что все они разные. То есть – совсем разные. На меня только что смотрели из другого мира.

Теперь холодок поселился в моей груди. Я и так весь состоял из воды и ветра, я давно уже пропитался дождем и туманом, удивительно, как это я еще не слился с этим белым мхом или не стал пятном лишайника на камне… Слишком сильна была магия этого места, и я пропустил момент, когда оно забрало меня к себе. Но это место было еще и заповедно – ничья дерзкая нога не ступала здесь до меня, ни зверь, ни птица – только туман клочьями носился над полянами, разрезаясь надвое о тонкую косу редкого мертвого ствола… А теперь – этот взгляд… Я был здесь один и был готов ко всему. Теперь появился кто-то еще и – я испугался.

Ведь я не мог уйти отсюда. Здесь немыслим был другой мир – с небом, с солнечной листвой, с пением птиц и журчанием воды… А асфальтовый смог – за гранью понимания… Здесь мир белого мха и тумана, и крупных чистых и холодный капель дождя… Мир видимого ветра, который проходил меж ветвями у меня на глазах, и туман оседал каплями у его ног… Кажется, пора лечь шеей на жертвенный камень – здесь нельзя бояться! Ведь это МОЙ мир! И я ринулся сквозь тяжелые упругие ветви с гроздьями шишек, почти напролом, но так, чтобы не внести изменения своим присутствием – не сломать, не нарушить, и стланики принимали меня и обсыпали тысячами хрустальных ледяных капель… Или дать ему уйти?.. Эта мысль остановила меня почти перед выходом на другую поляну – еще раз раздвинуть ветви и шагнуть… Я уже взялся за них руками – у самых  шишек – и немного развел, когда замер… Он стоял на поляне спиной ко мне – он… или я? Кто же тогда смотрит на него из ветвей? Он был весь мокрый насквозь, туман натыкался на него и уносился дальше – кровообращение белых миров…Он стоял  - так, что не передать, но я вдруг понял по этой его позе, фигуре, плечам и спине, что он, как и я, ПОНИМАЕТ всю заповедность этого места, что он уже почти слит с ним, уже полурастворен, уже пророс ветвями кедрового стланика и белыми мхами, пронизан туманом и водой…Он был брат мой, он был – я… Он шевельнулся и начал оборачиваться…

Я шагнул назад. Ветви сомкнулись.

Химера.